— Он красивый и веселый. Добрый, сильный, — она чуть прикусывает нижнюю губу и шепчет совсем тихо: — В нем много огня и страсти.

— Мика! — вскрикиваю я возмущенно, но тут же прикрываю рот рукой, чтобы не разбудить Мэггота.

— Что? Неужели я неженщина настолько, что не могу мечтать об удовольствии с тем, кто волнует не только мысли, но и тело? — она упрямо вскидывает подбородок, изо всех сил пряча смущенную улыбку.

— Ты уже… была с ним?

— Нет, — она заливается краской стыда. — Но не стану отказываться, если он предложит. Прошу, порадуйся за меня, а не осуждай. Я не воин, не боец, а всего лишь женщина. Ты всегда была другой, смотрела дальше и выше остальных, стремилась к чему-то большему. Если кто и должен сражаться за победу в этом странном отборе, то только ты. А я хочу обычных вещей: семейного очага, мужа, детей. Хочу быть просто любимой. И нужной, понимаешь?

— Конечно, — притягиваю ее к себе, обнимаю, глажу по спине. — Ты, как никто другой, заслуживаешь счастья. И, быть может, в этом ты гораздо мудрее меня.

Она отстраняется, слегка толкает меня кулачком.

— А теперь расскажи ты. Что там во дворце? Слышала, тебе удалось привлечь внимание алти-ардере? Какой он в жизни?

— Ох, Мика! — пришла моя очередь прятать глаза и искать отстраненные темы. — Всё так запутанно и сложно…

— Что тут сложного? Он красив, в человеческом обличье, конечно. И, кажется, довольно обходителен. Вы разговаривали наедине?

— Да, и не раз. Он очень мудр.

— Он волнует тебя, как мужчина женщину?

— Мика!

— А что такого, — подруга делает огромные глаза. — Если между вами есть искра, то это же хорошо!

— Не хочу я искры, — роняю голову на сложенные руки. — Я вообще уже не знаю, чего хочу. Я ведь не любви ищу, не нужна мне она, она только усложняет… — Обрываю себя на полуслове, мысленно отвешивая пощечину. — В общем, это сложнее, чем я думала.

— Тебя ведь тянет к нему, да?

— Возможно.

— Тогда не спеши судить, — веско говорит подруга. — Дай время себе, ему, вам обоим. И дай шанс на что-то большее, чем долг перед богами.

— Мне слишком страшно, — признание вырывается словно само по себе. — Я запуталась, не знаю, верно ли поступаю. И во всем этом проклятом дворце даже поговорить не с кем. Мне тяжело без тебя, Мика.

— А если говорить с Дорнаном? Уверена, любая беседа лучше, чем домыслы и страхи в одиночестве. И потом, должна быть причина, по которой вы встретились. Ты не думала, что вы оба можете научить друг друга чему-то важному? — она задерживает на мне взгляд, потом слегка пожимает плечами. — Впрочем, тебе виднее. Ты всегда желанный гость тут, я готова выслушать тебя и помочь, чем смогу. Приходи в любое время!

— Если зовешь, — вымучиваю я улыбку.

— Конечно!

— Тогда приду.

А потом мы меняем тему. Мика долго рассказывает о всяких незначительных мелочах, о новых знакомых, услышанных историях. На улице темнеет, Лиллиан просит нас помочь накрыть на ужин. Семья вновь собирается за одним столом, меня зовут присоединиться. Рядом с этими людьми тепло и спокойно, я забываю о времени и совершенно не хочу возвращаться в свою пустую комнату. Не хочу оставаться один на один с новыми, странными мыслями.

После ужина к нам подходит Тереза с книгой в руках. Девушка уводит Мику, вместе они устраиваются у стола, а я наблюдаю, как моя подруга старательно водит пальцем по строчкам под руководством своей юной наставницы. Уверена, искусство чтения окажется не таким уж сложным.

— Составите мне компанию? — раздается за спиной. Странно, я и не заметила, когда Кеган успел подойти так близко.

— Конечно.

Он делает приглашающий жест рукой, указывая на два кресла в самом дальнем углу гостиной. Сейчас, когда за нами никто не наблюдает, дракон становится немного серьезнее, собраннее. Это наталкивает на мысль, что наш разговор не будет пустой любезностью, но мне слишком хорошо и спокойно, чтобы тревожиться наперед. Кеган тем временем наливает два бокала вина, один протягивает мне, из второго отпивает сам.

— У меня удивительная семья, — замечает он словно бы вскользь. — Они так легко принимают новых людей: Мику, вас. Ардере с трудом допускают незнакомцев в личный круг.

— Не сказала бы. Вы выбрали Мику почти сразу.

— Это было больше ее решение, чем моё, — возражает Кеган. — Но я рад, что всё сложилось именно так.

Мы молча смотрим, как Лиллиан укутывает спящего Мэггота клетчатым пледом. Старик просыпается, ловит её руку, оставляет на тыльной стороне ладони легкий поцелуй. А я решаюсь задать вопрос, который мучает меня полдня.

— Господин, если позволите, Кейдн называет вас дядей. Это так? Вы родня по крови?

— Они семья моей матери Тиган от второго брака, — игниалас совершенно правильно трактует мои сомнения. — Мэггот — её муж, Лиллиан — их дочь, Оттер — отец ее детей. Но звать меня «дядей» проще и привычнее для всех.

— Но ведь они люди? Все… Я не понимаю.

— И что же сбивает вас с толку, госпожа?

— Ваши родители… Я думала, что их уже нет. И думала, они оба были драконами.

Прикусываю язык, понимая, что опять ступила на узкую тропинку. На лице Кегана появляется та самая холодная вежливая улыбка, что и в прошлый раз, когда мы говорили о семьях и традициях его народа.

— Не верите, что я наполовину человек? — он выделяет последнее слово интонацией. — Только мой отец был несущим пламя. Его убили шестьдесят лет назад во время Восстания Королей. Мать же пришла за Стену одной из избранных, как и вы. Её не стало около десяти лет назад.

Он ждет дальнейших вопросов, но мне хватает такта сперва выразить сочувствие:

— Мне жаль. Наверное, я спрашиваю о слишком личном.

— Ваше любопытство довольно типично для того, кто лишь недавно пришел из-за Стены. Я бы сказал, утомительно типично. Впрочем, вы наверняка хотите узнать детали.

Кажется, он нарочно провоцирует меня, возможно даже хочет, чтобы я сказала очередную глупость. Это задевает и даже немножечко злит, поэтому я стараюсь сделать так, чтобы говорить пришлось в основном ему.

— Не стоит видеть во мне врага. Простите, если я оскорбила память дорогих вам существ.

— Дорогих мне людей. Не бойтесь произнести это слово.

— Я и не боюсь.

— Но считаете, что для меня есть разница. А её нет.

Он ставит бокал на столик, опирается локтями о колени, склоняется ко мне.

— Вам все еще удобно верить в чудовищ к северу от Стены? — произносит он задумчиво. — Сделать нас виновными за все ваши боли и невзгоды, видеть в нас только жестокость, расчет и подлость. Признайтесь, вы ведь удивились, увидев Мику тут почти полноправной хозяйкой? И еще больше — узнав о второй семье моей матери? Вы считаете, что она была здесь пленницей. Жертвой, отданной на растерзание злобному монстру, требующему от нее ежегодного приплода, словно от племенной кобылы. Но правда в том, что они с отцом любили друг друга. Так сильно, так страстно, как немногие в подлунном мире. Она чуть с ума не сошла, когда его убили. Провела более десяти лет в тоске, не разговаривала ни с кем, даже во двор выходить отказывалась. Я видел, что она угасает с каждым днем, тает, как тень в сумерках. И ничего не мог с этим поделать.

Он вновь берет бокал, делает большой глоток.

— Я был уже достаточно взрослым, чтобы понять, еще несколько лет — и её не станет. И едва не выл от горя и одиночества в предчувствии беды. А потом совершенно случайно в нашей жизни появился Мэггот, весельчак и задира, но по-своему добрый малый. Именно ему удалось вернуть мать к жизни, заставить ее вспомнить о солнце и радости. Как думаете, мне следовало отказаться от женщины, давшей мне жизнь, только потому, что она дерзнула полюбить во второй раз? Или прогнать мужчину, принесшего в наш дом радость, и продолжать скорбеть по отцу, которого уже не вернуть? Поступить как капризное дитя, уверенное в том, что мир вращается вокруг него?